[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=V164YjqoFCw[/youtube]

Мысли об Анни, о моей
неудавшейся жизни. А в самых глубинах Тошнота  --  робкая,  как
занимающийся  рассвет.  Но в то мгновение музыки не было, я был
угрюм и спокоен. Все окружавшие меня предметы были  сделаны  из
той  же  материи,  что  и  я  сам, -- из своего рода гаденького
страдания. Мир вне меня был так уродлив, так  уродливы  грязные
кружки  на столиках, коричневые пятна на зеркале и на переднике
Мадлены, и любезная физиономия толстяка, любовника хозяйки, так
уродливо само существование мира, что я чувствовал себя в своей
тарелке, в своей семье.
     Но вот зазвучал голос саксофона. И  мне  стыдно.  Родилось
маленькое  победоносное  страдание,  страдание-образец.  Четыре
ноты саксофона. Они повторяются снова и снова и будто  говорят:
"Делайте  как  мы,  страдайте СОРАЗМЕРНО". Ну да! Само собой, я
хотел  бы  страдать  именно  так,  страдать   соразмерно,   без
снисхождения,  без  жалости к себе, с такой выжженной чистотой.
Но чем я виноват, что пиво на дне моей кружки  теплое,  что  на
зеркале   коричневые  пятна,  что  я  лишний,  что  даже  самое
искреннее мое страдание, самое сухое, тяжелеет, и волочится,  и
плоть  у  него  избыточна,  хотя  кожа  обвисла, как у морского
слона, а глаза  у  него  влажные,  трогательные,  но  при  этом
отвратительные?  Нет, ее никак не назовешь сострадательной, эту
крупицу алмазной нежности,  которая  кружит  над  пластинкой  и
слепит  меня.  Ни даже иронической -- она бодро кружит, занятая
только собой: как коса, вонзилась  она  в  пошлое  панибратство
мира  и кружит теперь, а всех нас: Мадлену, толстяка, пятнистое
зеркало, пивные кружки, всех нас, отдавшихся существованию,  --
ведь  мы  же  были  среди  своих,  только  среди  своих, -- она
застигла во всей нашей будничной, разболтанной  неприглядности,
и мне стыдно за себя и за все то, что ПЕРЕД ней существует.
     ОНА  не  существует.  Даже  зло  берет:  вздумай  я сейчас
вскочить, сорвать пластинку с патефона, разбить ее, до НЕЕ  мне
не  добраться. Она всегда за пределами -- за пределами чего-то:
голоса  ли,  скрипичной  ли  ноты.   Сквозь   толщи   и   толщи
существования выявляется она, тонкая и твердая, но когда хочешь
ее   ухватить,   наталкиваешься   на   сплошные  существования,
спотыкаешься о существования, лишенные смысла. Она где-то по ту
сторону. Я даже не слышу ее -- я слышу звуки, вибрацию воздуха,
которая дает ей выявиться. Она  не  существует  --  в  ней  нет
ничего лишнего, лишнее -- все остальное по отношению к ней. Она
ЕСТЬ.
     Я  тоже  хотел БЫТЬ. Собственно, ничего другого я не хотел
-- вот она, разгадка моей жизни; в недрах всех моих  начинаний,
которые кажутся хаотичными, я обнаруживаю одну неизменную цель:
изгнать  из  себя  существование,  избавить  каждую  секунду от
жировых наслоений,  выжать  ее,  высушить,  самому  очиститься,
отвердеть,  чтобы  издать  наконец  четкий  и  точный звук ноты
саксофона. Можно  даже  облечь  это  в  притчу:  жил  на  свете
бедняга,  который  по  ошибке  попал  не  в  тот  мир,  в какой
стремился. Он существовал, как другие люди,  в  мире  городских
парков,  бистро,  торговых городов, а себя хотел уверить, будто
живет  где-то  по  ту  сторону  живописных  полотен  с   дожами
Тинторетто  и  с отважными флорентийцами Гоццоли, по ту сторону
книжных страниц с Фабрицио дель Донго и Жюльеном Сорелем, по ту
сторону патефонных пластинок с протяжной и сухой жалобой джаза.
Долго он жил так, дурак  дураком,  и  вдруг  у  него  открылись
глаза,  и  он  увидел,  какая вышла ошибка, -- и случилось это,
когда он как раз сидел в бистро перед кружкой теплого пива.  Он
поник  на  своем  стуле, он подумал: какой же я дурак. И в этот
самый миг по ту сторону  существования,  в  том,  другом  мире,
который  видишь  издалека,  но к которому не дано приблизиться,
заплясала, запела короткая  мелодия:  "Будьте  такими,  как  я,
страдайте соразмерно".

     Some of these days,
     You'll miss me honey, --
     поет голос.

     В  этом  месте на пластинке, наверно, царапина, потому что
раздается странный шум. И сердце сжимается -- ведь  это  легкое
покашливание  иглы на пластинке никак не затронуло мелодии. Она
так далеко -- так далеко за пределами. И это мне тоже  понятно:
пластинка  в  царапинах,  запись стирается, певица, быть может,
умерла, я сейчас уйду, сяду в свой поезд. Но за пределами того,
что существует, что переходит от одного сегодня  в  другое,  не
имея  прошлого,  не имея будущего, за пределами звуков, которые
со дня на день искажаются, вылущиваются  и  тянутся  к  смерти,
мелодия остается прежней, молодой и крепкой, словно беспощадный
свидетель.
     Голос   умолк.  Пластинка  еще  немного  пошуршала,  потом
остановилась.  Сбросив  докучливое   наваждение,   кафе   жует,
пережевывает  довольство существованием.

Сартр "Тошнота" .......

%))))))))
этому человеку надо памятник  поставить
так ГНАТЬ 400 страниц ....

Отчего вы плачете, Кулаго?
   А вы. Фрукт?
   У нас общий предмет плача.
   Я уже догадалась. Давайте обнимемся и поплачем вместе!
   Что ж, давайте обнимемся.
   Вы чувствуете. Фрукт, что я без бюстгальтера?
   Я тоже без бюстгальтера. Маша.
   Скажите, Фрукт, когда моя грудь упирается в вашу,
   неужели вы ничего не чувствуете?
   Чувствую эротическое возбуждение, Кулаго.
   Значит, вы всеядны? Браво! Браво!
   Маша, вы поймите, любовь моя к Нему имеет примесь
   гражданского чувства, и жезл его для меня частично символ,
   нечто вроде булавы Богдана Хмельницкого или
   Петропавловского шпиля.
   Ах, сказала она, я не умею так поэтически преувеличивать
   и для меня это просто Его хуй.
   Кулаго, прошу вас, давайте разомкнем наши объятия.
   Мне в пору удавиться, а у вас одни пошлости на уме.
   Катитесь, паршивый Фрукт! Не знаете вы ничего. Я от него
   могла бы уже иметь трех детей, дорогой Фрукт, -
   пятилетнюю Леночку, трехлетнего Мишу и годовалого
   Степочку...
   Вам ведь такое даже и не снилось в вашей
   "голубой дивизии"!

Ерофеев "Москва-петушки"
Что тебе осталось? Утром — стон, вечером — плач, ночью — скрежет зубовный… И кому, кому в мире есть дело до твоего сердца? Кому?.. Вот, войди в любой петушинский дом, у любого порога спроси: «какое вам дело до моего сердца?» боже мой…

Отредактировано Вальтер (2010-02-06 21:43:04)

вдохновлен на подвиг произведением "Смерть в Венеции" Т.Манна.

Всегда сложно начать, не так ли? Сложно показать свой испуг, всю степень своей неуверенности, своего бессилия. И при этом хочется, чтобы все это имело для Вас хоть какое-то очарование, шло впереди меня и смягчало Ваш ответ. Вы бы снизошли, Вы милосерды, я знаю.
Это настолько давно в моем сердце, что уже не способно прорваться, не способно говорить за себя, литься свободно..., обезоруживать и изумлять.
Да, мой взгляд давно следует за Вами, считает Ваши шаги, наблюдает за замиранием Вашей одежды, за ее гладким волнением в движении. Ваш тонкий профиль, неподвижный, строгий рот, нервные движения рук.... Вы весь как последняя, полупрозрачная взлетающая к небу нота скрипки, рвущаяся и болезненная, рассекающая воздух ударом оскорбленного дуэлянта.
Я могу вечно и вечно говорить о Вас. Бесконечное число секунд, минут, дней, не все ли равно? Эти песочные часы не перестают вращаться.
Слышите? Брызнуло замершее, изнывая, простирая к Вам руки.
Видит бог я пытался забыть, я пытался отстраниться. Какими только словами я не называл Вас..., но....
Вы не представляете, насколько Вы красивы.... Вы как тонкие грани драгоценного камня... или стекла... это все равно, это не важно. Ломкий, за своей непроницаемостью. Безутешны. И из той породы людей, которых утешить уже невозможно, потому что их горе безгранично широко, их горе - они сами.
Боже, как бы я хотел притронуться к Вам, закрыть Ваши веки поцелуем, ... дрожащими пальцами очертить линии Вашего лица, чтобы взять его в ладони, чтобы слепо искать Ваши губы и слышать, как вот-вот разорвется на части сердце.
Сколько раз я представлял..., я верил....
И сейчас ноет в груди, тянет, перехватывает дыхание.
Недавно Вы посмотрели на меня с улыбкой. Не натянутой, свободной улыбкой. Той самой, какой Вы, должно быть, улыбаетесь своим самым близким..., прячась от чужих, недогадливых глаз.
Зачем? Вам нельзя так улыбаться..., Вы слишком красивы....И безумны...
В благородном треснувшем, до абсурдного статичном зеркале своего горя...

Бен Рич
*раскланялся*))
все манн... нудный, конечно, но что-то в нем есть..

Бен Рич
эх))) я нелюдь -)) я не видел -))

а это так... душа требовала.
по-моему, песня совершенно в духе Брислант-Вернера -) Как живой перед глазами стоит
клип не понравился, да не в нем дело, да... ) просто песня

[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=M7zqSxLQKgY[/youtube]

Отредактировано Вальтер (2010-02-18 23:58:16)

[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=r5DHquP1HWU[/youtube]

настроение..., воспоминания....
....
Пожалуй, мы с тобой совсем как поэзия Хлебникова)
Ломается, орет, рвется, сыплется, ... но смысла обрести не может....

Отредактировано Вальтер (2010-08-11 17:09:00)

Бен Рич
да пофиг на рисунок
мужик в клипе - что за прелесть!
мимика .... Эх
но вообще вдохновился дЭвушками в черном. очаровательны

Бен Рич
ну и что это за сельская дискотека в первой записи? разве они идут в сравнение с теми красотками, что в Hurts? Платья - бюджетный вариант, + визажист, мечтающий избавиться от залежавшейся помады, ...состоящий в родстве с сумасшедшим пекарем по кличке Мучное Лицо...., + ну и куда же без хореографа в гипсе >< минимум на ноги.
я уже вижу людей, создавших этот клип

*нашел в контакте второе видео, потому что тут не открывалось*
ОХОХО!
Сколько радости!
У хореографа сняли гипс с правой ноги! xD (к слову, его лечение шло за счет недокорма девиц в столовой, что очевидно). а у девушек Hurts какие покатые бедра! ... Широкие! На тройняшек рассчитанные! =D
Визажист отправил кузена Мучное Лицо на студию, где снимают фильмы ужасов, а сам, тем временем, в приступе садистского вдохновения разрисовывал остатки помады на лица всем желающим =D К слову, платья.... Оооо, платья.....что за демон нашептывал фасоны? =D

Отредактировано Вальтер (2010-11-04 10:31:04)